Жизнь чиновника непроста, и далеко не все могут пережить её невзгоды. Но по крайней мере один такой человек в российской политике остался. Кто же этот загадочный аскет? Об этом Максим Кононенко рассказывает в своей программе на «Вестях ФМ».
Мы живем в мире чистогана и потребления. Мы изнежены и уязвимы. Нас голыми руками брать можно. Один депутат просит техническую службу Государственной Думы дать парламентариям возможность регулировать громкость звука трансляции выступлений своих коллег, потому что этот звук оглушает законотворцев. «Люди выходят из зала больными», — жалуется депутат. Другой депутат признается в том, что выпросил трехкомнатную квартиру в Москве за 6 миллионов рублей. «Я просил, начальство за меня просило. Это отнюдь не распространенный метод, но если ходатайствовать...», — признается парламентарий.
Не отстают и сенаторы. Комитет Совета Федерации по регламенту проголосовал против предложения управления делами президента сократить транспортные расходы. «Транспортные расходы — это не льгота, а услуга, — сказал один из сенаторов, — а раз это услуга, то сенаторы должны быть обеспечены этой услугой в полном объеме». То есть 490 миллионов рублей в год. Полмиллиарда. На 166 сенаторов. Почти по 3 миллиона на каждого.
И только один человек во всем этом молочно-кисельном царстве — настоящий кремень. Единственный аскет, продолжающий историческое дело христианского подвижничества. Не вице-спикер, не председатель комитета. Простой лидер фракции — Владимир Вольфович Жириновский. Еще в феврале он говорил: «В ЛДПР никто не курит, а кто курит — выгоним. И алкоголь никто не употребляет и никакого разврата». Но то было раньше! Теперь стало известно, что еще летом Владимир Вольфович перестал есть мясо. «В ЛДПР не курят, алкоголь не употребляют, — повторился политик, — теперь еще будем навязывать членам ЛДПР вегетарианскую кухню». Потому что «мясо — очень вредный продукт».
Вот где высокие моральные качества и сила духа! Когда погрязшие в роскоши и услугах депутаты и сенаторы окончательно превратятся в желе, посреди всего этого болота останется только один скалистый берег, к которому можно будет пристать. И не знаю, как у вас, а у меня, наконец, появилась надежда. Вот он перестанет есть рыбу, будет одеваться в рубище и ездить по Москве на деревянном велосипеде. И на каждого, кто встретит его на забитых пробками улицах, снизойдет благодать. И мир станет лучше.
